Любящие родители, бабушки и дедушки с первых дней жизни малыша заботятся о его гармоничном развитии. Сначала мамы покупают игрушки, папы дарят машинки и велосипеды, а потом все члены семьи собирают для любимого чада собственную библиотеку.
Шарль Перро – писатель–сказочник. Он жил в семнадцатом веке во Франции. Современники Перро знали его не только как сказочника, но и как талантливого поэта, публициста, академика и адвоката.
Жили-были старик да старуха. У них было три сына - два старших умниками слыли, а младшего все дурачком звали. Старших старуха любила - одевала чисто, кормила вкусно. А младший в дырявой рубашке ходил, черную корку жевал.
Жили-были журавль да цапля, построили себе по концам болота избушки. Журавлю показалось скучно жить одному, и задумал он жениться. — Давай пойду посватаюсь к цапле!
Жили-были мужик да баба. Оба были такие ленивые... Так и норовят дело на чужие плечи столкнуть, самим бы только не делать... И дверь-то в избу никогда на крюк не закладывали: утром-де вставай да руки протягивай, да опять крюк скидывай... И так проживем.
Гуляли по чистому полю два Мороза, два родные брата, с ноги на ногу поскакивали, рукой об руку поколачивали. Говорит один Мороз другому: — Братец Мороз — Багровый нос! как бы нам позабавиться — людей поморозить?
Были два вора. Один говорит: — Трудно мне, вору, жить! Но второй не согласился: — А я легко проживаю. Дела хватает — и всего у меня вдоволь... Вот, — говорит, — поедет в собор архиерей. Давай будто поспорили: ты говори — «шесть пальцев на ноге», а я — «пять». И будто сто рублей залог у нас... А там не зевай!
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был старик, у него было три сына: двое умных, третий дурак. Помер старик. Сыновья разделили имение по жеребью. Умным досталось много всякого добра, а дураку один бык — и тот худой! Пришла ярмарка. Умные братья собираются на торг ехать. Дурак увидал и говорит: — И я, братцы, поведу своего быка продавать.
Жили-были мужик да баба. А у бабы была падчерица. Она пряла у колодца да и уронила веретёшко в воду. Домой идет, плачет. А мачеха и говорит: — Чего плачешь? — А я веретешко в воду уронила!
В стародревние годы в некоем царстве, не в нашем государстве, случилось одному солдату у каменной башни на часах стоять; башня была на замок заперта и печатью запечатана, а дело-то было ночью. Ровно в двенадцать часов слышится солдату, что кто-то кричит из этой башни: — Эй, служивый!